Наш батюшка Иоанн

Главы из книги о протоиерее Иоанне Букоткине.

"Теперь о Библии детям расскажешь…"

Это было лет десять тому назад. Накануне 1 сентября я, учительница русского языка и литературы, подошла к батюшке с просьбой благословить меня на новый учебный год. Он, как это делал всегда, благословил меня крестом и сказал: "Ну что, теперь о Библии детям можно рассказывать свободно?!"
Чудо в том, что дорогой батюшка тогда еще ничего не знал обо мне, не знал, что я учительница и что на уроках литературы я (тогда еще "незаконно"!) изучаю с детьми Библию.
Другой случай (это тоже было лет десять назад): я очень нервничала из-за сына-подростка, который доставлял мне много хлопот своим горячим нравом, непокорством, постоянным прекословием. Доведенная до отчаяния, я бросилась к батюшке Иоанну, все, рыдая, ему рассказала. Он молча и внимательно выслушал меня, а потом сказал: "Иди и на коленях молись за детей своих. А сын у тебя хороший".
Только через много лет, когда мой сын закончил школу с медалью, институт — с красным дипломом, в 25 лет защитил диссертацию (батюшка Иоанн благословлял моего Алешу на защиту кандидатской диссертации), до меня дошел смысл слов дорогого батюшки Иоанна: он все предвидел, все знал, знал, что из моего строптивого несмышленыша вырастет человек. Слава Богу за все.
В год, когда батюшка умер (он знал о своей смерти), я собралась с группой самарских паломников в Грецию (это было в январе). Подошла за благословением к батюшке Иоанну. Он, конечно, благословил, но сказал: "Здесь у нас, в России, есть где молиться". А потом короткий диалог:
— Батюшка, что Вам привезти из Греции?
— Гроб…
Я тогда решила, что батюшка неудачно пошутил. А потом услышала, как сестры в храме между собой говорили, отмечая с печалью, что батюшка Иоанн на вопрос, что ему привезти из святых мест, ВСЕМ отвечает: "Гроб…" К тому же он не раз плакал во время водосвятных молебнов. Это мне рассказала Вера — служащая храма, которая собирала от прихожан записочки на молебен.
А потом (это было в феврале или марте) на одной из Литургий я сама услышала, как в алтаре заплакал батюшка (он был служащим): он знал, что скоро умрет…

Батюшка Иоанн и мои ученики

Когда началась перестройка, стали разрешать нравственные проповеди для школьников. Я и моя коллега Тамара Васильевна повели своих десятиклассников в храм во имя Святых Петра и Павла. Вошли в храм. Наши ребята притихли. Вышел священник и тихим голосом стал говорить о Спасителе, Пресвятой Богородице, святых… Было плохо слышно, и я переживала, что школьники не поймут, не уловят что-то важное.
И вот тут подошел маленький человек в рясе и громким и настойчивым каким-то голосом обратился к нам (я тогда не знала, кто это такой, так как посещала Покровский Собор). Его слова шли прямо в сердце. Ребята, хоть и устали, не хотели уходить. Батюшка Иоанн -это был именно он — говорил, обращаясь к юношам, чтобы они не губили себя со случайными подружками, берегли свою чистоту. А еще он рассказал о молодом человеке, который пришел в храм, ища помощи — в двадцать один год ему уже было тошно жить, оттого что у него была двадцать одна любовница.
Батюшка очень любил молодых, несмышленых и старался оберегать их. Поэтому через несколько лет, когда я уже работала не в школе, а в лицее, когда стала приходить в любимую церковь, батюшка Иоанн стал говорить мне: "Мать Людмила, веди своих студентов на Причастие!"
По его молитвам я несколько раз приводила в храм на исповедь к батюшке Иоанну своих одиннадцатиклассников (было несколько групп по 20-30 человек). Они подходили к батюшке на исповедь сосредоточенные, серьезные. А он, выслушав их, отпускал грехи и целовал в голову (только юношей), а потом брал свечечку и клал ее к Евангелию (я не поняла зачем, но, наверное, чтоб потом батюшка Иоанн мог молиться за моих лицеистов). Но вначале была проповедь, сильная, произнесенная громким голосом. Говорил пастырь, горячо любящий своих овец. Особенно запомнились такие слова: "Мои родные, запомните: ложе без закона — ложе скверное, ложе законное — ложе праведное".
Мне очень хорошо было известно, для кого говорил это батюшка — не для старушек, пришедших исповедаться, а для моих парней, на голову возвышавшихся над группой исповедников, стоявших около иконы Божией Матери "Отрада или Утешение". Потом я им говорила: "Ребята, запомните: вас благословил наш любимый старец — все у вас получится, вы поступите в вуз". Так и оказалось: все поступили в институт без проблем…

Батюшка приснился…

После того как батюшка Иоанн ушел от нас, я видела его во сне. В первом сне он шел мимо меня в окружении группы людей. Не хромал. На нем была новая, блестящая ряса (видно, в знак того, что Господь взял его душу к Себе). Я стояла на коленях, ожидая, что дорогой батюшка благословит меня. Но он прошел мимо. (Проснувшись, я поняла, что отец Иоанн гневается на меня, так как теперь-то он знает, какая я грешница окаянная).
И другой сон. Большой стол. За столом сидят люди. В центре — батюшка Иоанн в рясе. Он беседует с людьми, сидящими слева. По правую руку от него сижу я. (Слава Богу, что рядом, а не где-то в стороне). Но беда в том, что батюшка на меня и не смотрит. Значит, продолжает гневаться. За что? Потом Господь вразумил меня: за крашеные ногти. Батюшка еще при жизни "гонял" меня за это, да я все не слушалась. Теперь ногти не крашу никогда, потому что очень хочется, чтоб дорогой наш старец и за меня, окаянную, молился.
Теперь в день его кончины прихожу к нему на могилку. Расскажу ему все-все и ухожу, унося в сердце покой и радость. Дорогой батюшка Иоанн, молись Богу за нас!

Раба Божия Людмила,
г. Самара.

«Я почувствовала, что прощена»

Галина Карабанова не так много общалась с отцом Иоанном Букоткиным. Но только одна его фраза, которую он сказал даже не ей, а другому человеку, сыграла исключительную роль в ее судьбе.
— В 2000 году нам на работе всем сказали прийти в налоговую инспекцию и отметиться, а зачем, не сказали, — вспоминает Галина. — Мы как послушные работники пошли, отметились, а через неделю нам сказали пойти и взять свидетельство об ИНН. Я его взяла, он у меня лежал дома, сразу всякие несчастья на голову посыпались. Через месяц я пошла по совершенно другому вопросу к отцу Иоанну Букоткину в Петропавловскую церковь. Стою к нему в очереди, передо мной была бабушка. Он ей говорит: «Не благословляю принимать ИНН!» Она его спрашивает: «А как же пенсия?» Он опять: «Не благословляю!» А меня пронзило, я стою как вкопанная. До меня дошло, что у меня-то дома лежит свидетельство об ИНН. Видимо, я пришла в церковь для того, чтобы это услышать. А тот вопрос, по которому я приходила, оказался не столь важным и на следующий день сам собой отпал. Думаю: что же делать? Разные мысли в голову лезли и искушения были. Через месяц в Покровском соборе, вижу, подписи собирают против «номеров», чтобы в Москву отправить. Мне так захотелось подписаться. Думаю, подпишусь, хотя сама и приняла ИНН — хоть так выражу свое несогласие. Свидетельство об ИНН я отнесла в налоговую и порвала у них на глазах. И своего знакомого в налоговой попросила: может быть, мне сотрут номер из компьютера? Он через неделю сказал, что пытались, но не получилось, это невозможно. А через некоторое время Господь сподобил еще и самой собирать подписи под письмом против ИНН, меня священник Виталий Калашников благословил. Весь свой отпуск летом я на сбор подписей потратила. Думаю, сделаю, что смогу. Пусть не я, так хоть другие услышат об этом и не совершат подобной ошибки. В августе канонизировали Царственных Мучеников. 18 августа накануне Преображения я на могилке батюшки Иоанна Букоткина побыла. А в этот день на могилке как раз вынимали железный крест, чтобы поставить мраморный. Глубоко рыли, наверху лежала кучка земли, и я земельку взяла, фактически от его гроба. Я до этого каялась в том, что взяла ИНН. И тут у могилы батюшки я почувствовала в душе успокоение: все, что могла, я сделала. Почувствовала, что прощена. И вдруг в конце августа мой знакомый в налоговой инспекции говорит: мы набираем твои данные на компьютере — твоего номера там нет! Такая радость была. А еще через полгода как подтверждение тому, что это на самом деле так и есть, я увидела на столе у директора список «Не принявшие ИНН», а там человек шесть, и свое имя.

«Господь знал ваши имена»

Этот удивительный случай прозорливости отца Иоанна рассказала Людмила Даниловна Горбачева из Самары. Его ей поведал сам батюшка.
«Я вам расскажу один случай, — говорил он. — Однажды я выхожу на венчание, открываю Царские врата, прикладываюсь к Престолу, и мне внутренний голос говорит: «Спроси вторую пару, в который раз они венчаются». Я думаю, как-то странно, почему бы им второй раз венчаться. Так еще раз внутренний голос раздался: «Спроси вторую пару, в который раз они венчаются!» Я подхожу к ним, спрашиваю: «В который раз вы венчаетесь?» Они просто обомлели: «Батюшка, а откуда вы знаете?!». И рассказали следующее: «Родители не благословляли наш брак, и мы тайно обвенчались по чужим паспортам, нас венчали под другими именами. А теперь, когда родители увидели, что мы хорошо живем, они благословили нас венчаться. И мы пришли венчаться под своими именами». А я сказал им: «Венцы даются один раз, и вы их уже получили, хотя и под другими именами, Господь знал ваши имена. Так что второй раз вам венчаться не нужно».
И они успокоенные вышли из церкви».

Три креста

Мария Курбатова много лет работает в Петропавловском храме г. Самары. Сейчас она подает запивку причастникам.
— С батюшкой мы общались в основном духовно. Что-нибудь подумаю, а когда подхожу к нему под благословение, он меня благословляет и сжимает своей рукой сильно-сильно мои руки, сложенные крестом. Я чувствую, он уже все знает, что у меня болит, о чем я переживаю. Все, что у человека в душе творится, он чувствовал и видел. Очень проницательный был батюшка. Я чувствовала, что он за меня молится. Даже молча, не говоря ему ничего, я получала от него помощь. В основном только так мы общались с ним. Сижу, переживаю. Подойду к нему — сожмет мне руку, и мне легче становится, все, я получила исцеление.
Одно время я работала в храме регистратором, и после обеда заказали срочно отпевание, я насыпала земельку для покойника в конвертик и пошла искать священника для благословения. Дежурил батюшка Иоанн. Я прихожу в крестильню, он как раз закончил там крестить. Впереди меня стояла одна раба Божия, она разговаривала с батюшкой. Я стою, жду, когда они закончат разговор, чтобы подойти к отцу Иоанну. И вдруг он, не говоря ей ничего (а она стоит наклонившись перед ним около иконы, за аналоем), говорит мне: «Теть Мань, подойди ко мне!», — он меня тетей Маней звал. Я подхожу, а он с иконы «Христос, благословляющий детей», — она в то время мироточила — пальчиком снимает миро и мне помазывает лоб крестом. Я получила благословение, обхожу вокруг, стою и жду. Он второй раз меня подзывает: «Тетя Маня, иди сюда!» Я второй раз подхожу, он опять меня помазывает крестообразно миром, я опять обхожу аналой и снова жду его. И опять он меня зовет и снова помазывает миром. Три круга так я по крестильне сделала. И мне стало легче. Я потом думала, что же это значило. А в душе у меня тогда был вопрос к батюшке о моих детях. У меня трое детей, и, видимо, батюшка дал мне понять, что у меня будет три креста и что он молится за меня.

«Стой на страже сердца»

Рассказывает духовная дочь отца Иоанна Букоткина алтарница Петропавловской церкви г. Самары раба Божия Нина:
Отец Иоанн не любил, когда я уезжала в паломничества: «Вот у нас тут все в храме — и Иерусалим, и все-все. И преподобные. Вот у нас Преподобный Серафим (икона в Казанском приделе — прим авт.). Царствие Божие внутри нас. Ну, поезжай ты на любое святое место, но если в душе у тебя ничего нет, ты приедешь мертвая, ничего не привезешь». В Иерусалим его самого еле выпроводили. Он говорил: «А мне и здесь Иерусалим». Ехать в паломничество я у него выпрашивала — «Тут оставайся!». Дорога сама по себе отвлекает. Ну, как быть около огня и не обжечься? Владыка Иоанн всегда говорил: «Крестите постоянно глаза, дабы не видеть. Крестите уши». Крестишь глаза, и правда не видишь эти непотребства наши уличные, будто тебя это и не касается, только деревья мелькают на ходу, и все. Поэтому крестить глаза в теперешней жизни просто необходимо! Хотя бы из-за наружной рекламы…Отца Иоанна спрашиваю: «Батюшка, посмотри, так ли я крещусь?» — «Крестное знамение должно быть такое, чтобы перекрестился — и на воздухе осталось». А приедешь из паломничества, падаешь ему в ноги: «Батюшка! В грехах». Он добавляет: «Как свинья в репьях».
Он видел все, но не показывал. Вернее, он просто был добрый. Он как человек и как священник был уравновешенный, спокойный. Вот мы же не можем быть спокойными, не с той ноги встали, и пошло. А почему не с той ноги? Потому что не попросили благословения на день. Нет у нас благодарности Богу. Как только глаза открыл, сразу говори: «Благодарю Тебя, Господи, что воздвиг меня от ночи. Благослови, Господи, на грядущий день, благослови день сей и меня в этот день, помоги его провести в молитве и добрых делах, сохрани от врагов видимых и невидимых». Вышел на землю, только за ручку двери взялся — «Господи, благослови, милосердия двери отверзи нам, благословенная Богородице, Матерь Божия, сохрани». Идешь — «благослови, Господи, пройти по земле Твоей во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Ты можешь упасть, все что угодно может случиться, а земля — Божья, это сейчас ее присваивают, а она как была и есть — Божья.
Батюшка был очень простой, доступный, иначе бы люди к нему не шли. Они — как дети, их же не обманешь, они же выбрали его. Как-то одна старушка, Царствие ей Небесное, подходит к отцу Иоанну и говорит: «Батюшка, сноха-то меня за упокой записала живую, говорит, долго живу, квартира нужна». А он отвечает, да так спокойно: «Да ведь Бога-то не обманешь», чем и успокоил ее. Да что эти заклинания, как мне батюшка Николай Мезинов говорил, как иной пастух клянет стадо — так ни одной коровы в стаде бы не осталось.
С отцом Иоанном было легко, я благодарю Бога, что был такой пастырь. Когда его не стало, я почувствовала, как всегда перед родителями, когда их теряешь, вину — за то, что не так сказала, не так сделала. Я так тяжело его смерть пережила, тем более что не смогла попасть к нему в его последние дни в больницу. Ему стало лучше, это был последний всплеск, я думала, попаду к нему на другой день. Я обещала одной женщине артос дать, меня приучили с детства: дал слово — держи. А она задержалась, и я не смогла поехать. А ему стало плохо, и через два дня он умер.
Я успела у него спросить — определить жизнь мою. Мне сказал про меня батюшка, и блаженная Мария Ивановна сказала, но она сказала по-своему, как юродивые говорят, и еще одна монахиня. Все один в один совпало. Теперь не надо спрашивать ни у кого. Это касается только меня. То, что тебе духовник говорит или что на исповеди говорится, это касается только тебя. Духовник, ты и Господь, и никто ничего не должен знать. Я прочитала книгу о Иосифе-исихасте с Афона. Когда он умирал, сын его духовный спрашивал: «У кого же я буду после твоей смерти», а он ответил: «Больше никого не надо». У меня тоже возник такой вопрос, когда я потеряла батюшку, а больше никого не надо. То, что тебе духовник дал, основные жизненные ориентиры, если ты их выполнишь до конца дней своих, довольно с тебя.
Отец Иоанн часто говорил: «Господи, хоть сзади, но в Твоем быть стаде».
Когда однажды я его спросила, что мне при моей греховности просить у Бога, а я ничего и не прошу, я недостойна, батюшка так мне ответил: «Проси чего хочешь, только потом не забудь сказать: «Господи, да будет Твоя святая воля, а не мое желание». А на исповедях он часто говорил: «Дай нам, Господи, все, а от нас ничего не жди».
Я у него спросила: «Как спастись?» Вот пришло мне на ум такое — как мне спастись. Он мне строго сказал, обычно он не говорил так: «Стой на страже сердца, стой на страже сердца. Стой на страже сердца!» Три раза. И вот когда что случается, я вспомню: «Стой на страже сердца!» Чтобы в сердце мир был. По Евангелию, «ибо из сердца исходят злые помыслы» (Мф., 15, 19). И еще он сказал: «Любить всех». — «Батюшка, вот мне дают конфетки, я не беру у всех». — «Бери!» — «Да вот многие мне говорят, не надо брать». — «Докажи любовь. Твоя любовь и вера, как два крыла, перенесут через любую опасность». Так мне сказала и блаженная Мария Ивановна. Я ей говорю: «Мария Ивановна, я всем верю». — «Как верила, так и верь». Каждый человек — образ Божий. Пусть он затуманен, пусть испорчен, а ты развороши — добро-то в каждом есть. Я иду по лестнице в подъезде, а там ребята сидят, и один мне раз — навстречу, и рука протянута. Рука протянута — пожимай руку. Я пожала ему руку, и они сразу смягчились. А то если мы начнем сомневаться, впадем в гордыню. Пусть она явная или тонкая. Всех любить и жалеть надо, и алкоголиков, и всех.
Батюшка, хотя он и был мой духовный отец, мне сам никогда ничего не советовал. Ведь Господь нам дал свободную волю. Я думаю: батюшка, что мне ничего не говоришь. Он молчит. А вот когда спросишь, он скажет: «Да лучше этого не делать», в мягкой форме. Все это я потом поняла.
Но и строгий он был. Как-то раз у меня было благословение на одно дело, а я захворала: «Батюшка, не могу». — «Нет, благословение выполняй». Все, выполняй.
Он был очень аккуратный. «Батюшка, у вас столько пакетов, дайте мне, пожалуйста, какой-нибудь пакет». Он дал мне полиэтиленовый пакет с ручкой, весь зашитый, заклеенный. Он учил бережливости. А разве Спаситель не говорил ученикам Своим, когда накормил народ хлебами: «соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало» (Ин., 6, 12). Этот пакет я до сих пор так берегу.
Батюшка мне стал в последнее время приносить всякие вещи, святыни, которые ему привозили с Афона, с Иерусалима: святое маслице, водичку, песочек. Рубашки свои стал давать. «Батюшка, ну что вы собрались умирать, ведь должна я вперед уйти, у меня же здоровья-то нет». Когда заболевала сильно, он, по-видимому, меня вымаливал. Опомнишься: «Батюшка, так болит». — «Эта болезнь не к смерти».
Был он, конечно, ревностный пастырь, Царствие ему Небесное, пусть он помолится за нас. Когда в монастыре батюшку Стефана я стала просить взять меня в духовные чада, он спросил: «У кого ты раньше была? У отца Иоанна? Нет, после батюшки Иоанна — не возьму. Вот ты ходи к нему на могилку, пиши записочки и говори ему все свои горести, он тебя слышит».
Отец Иоанн был против «номеров», сам подписывал лист против ИНН и меня благословил читать молитву преподобного Нектария Оптинского против антихриста.
Батюшка мне говорил: «Мы должны быть дурачками». Дураками быть не надо, а дурачками надо быть. У нас национальный герой — Иванушка-дурачок. Это касается всех без исключения. А есть у тебя умишко — скрывай его».
Его смирение, терпение и любовь я никогда не забуду.

Людмила Белкина

20.08.2004